Иной мир существует, но он находится в этом мире.
Эпиграф Йенса к книге Патрика Уайта «Амулет»

Если уж куратору биеннале, которая придумала «Абракадабру», попался кораблик с таким названием, то нам попалась на глаза девочка, размахивающая палочкой в пустом дворе. Каждый взмах она сопровождала заклинанием «Абракадабра!». Можно подумать, что она играла в «Гарри Поттера», но в 1970 году еще не была написана эта книга. Надо следить за символами и знаками, и надо помнить эти знаки. Девочку в матроске в пустом дворе я не забыл, но не нарисовал. Она чего-то ждала. Часто будущее — это что-то не реализованное в прошлом. Поэтому название, придуманное Лукрецией Калабро Висконти, сразу пробило меня. Девочка в матроске была даже похожа на Лукрецию, как мне теперь кажется. Такая материализация посредством заклинания. Мне всегда представлялось, что заниматься искусством значит заниматься чем-то вроде магии, и эта девочка словно защищала от кого-то пустоту двора. Ведь только пустота может стать чем угодно. Ее жест разгоняет и отменяет призраков, кажется аллегорическим, защищающим искусство от преследующих его угроз, удушающих и обескровливающих его. Взмах палочки указывает на вход в реально существующий, но призрачный мир, насыщенный символами. Само заклинание «Абракадабра» представляется круговой взаимозаменой смысла и бессмыслицы, вращающаяся посреди двора девочка словно бы пребывает в центре воображаемого мира, как будто в центре циклона, — мира, который ведет неустойчивое существование на грани реального и ирреального, где все обитатели находятся в таинственном и экстатическом полусне: таков художественный жест, позиция художника, способная изменить будущее. Это движение по кругу нашло отражение в типографическом решении акциденции, рекламы и обложки для каталога основного проекта биеннале.